Бывший следователь довгий после выхода по удо рассказал, как стал последователем блаватской и почему у бастрыкина прозвище верхолаз. Молчание было довгим Бывший глава ГСУ СКП РФ Дмитрий Довгий отправится в колонию строгого режима за взяточничество

За скандалом вокруг недавнего ареста первого замруководителя московского главка СК Дениса Никандрова и главы управления собственной безопасности СК Михаила Максименко сейчас следит вся страна. Эта история будет по круче любого блокбастера.

Как велись дела в последнее время в столичном главке СК, что себе позволяли следовали и в чем состоит главный «урок Никандрова» - об этом наш разговор с экс-главой ГСУ СК Дмитрием Довгием.

Никандрову и Максименко уже предъявили обвинение в получении взятки группой лиц в особо крупном размере. Сами они твердо стоят на том, что «не брали», «не участвовали». От любых показаний оба отказались, сославшись на статью 51 Конституции. Но в свое время тот же Никандров не особо-то чтил Конституцию, когда расследовал дела в отношении других. И Конституционный суд РФ это, кстати, по сути подтвердил.

Из досье «МК»: «Бывшего начальника Главного следственного управления СК Дмитрия Довгия обвинили в получении взятки в 750 тыс. долларов и превышении служебных полномочий. Дело вел Денис Никандров. Довгий получил 9 лет лишения свободы. Дело Довгия называли неоднозначным — об этом Александр Хинштейн писал в материале «Кто смел, тот и сел»

Дмитрий Павлович, позлорадствовали, когда задержали Никандрова? Ведь именно он вел уголовное дело против вас.

Нет, ни в коем случае. Я просто отметил про себя в очередной раз: божественная справедливость существует. Когда человек копает яму другому, он там рано или поздно сам и окажется.

В свое время, когда Никандров меня арестовал, он спрашивал у моих близких знакомых: «Ну и как вам это нравится?». Они мне на днях позвонили: «Вот бы теперь этот вопрос задать ему самому».

Но я никогда не был злопамятным. Если дело дойдет до суда, и он получит реальный срок, готов оказывать ему помощь.

- Интересно, какую?

Психологическую в первую очередь. Расскажу ему, как правильно вести себя за решеткой. У меня в колонии остались хорошие друзья «по обе стороны», так что помогут ему отбывать наказание в более комфортных условиях.

- А вам он за решеткой их создавал?

Напротив. Думаю, не без его «помощи» меня посадили в СИЗО в одну камеру с заключенным, обвинявшемся в убийстве 29 человек и возили в одном автозаке с грузинскими «ворами в законе». Он же, насколько мне известно, поспособствовал тому, чтобы меня отправили отбывать наказание в колонию, где сидели четверо осужденных, уголовные дела которых я вел. Слава Богу, что я смог найти со всеми общий язык.

С одним убийцей-сокамерником я до сих пор переписываюсь, с ребятами из колонии тоже поддерживаю связь (помогаю им составлять юридические документы). А вообще подобные проделки Никандрова говорят о том, насколько человек может быть мелким и мстительным.

- И все-таки вы были удивлены, когда узнали об аресте Никандрова?

Нет. Говорю же, рано или поздно это должно было случиться. Я считаю, что Никандров - не профессионал, крайне слабый следователь. Он не прошел изначально хорошей подготовки, у него не было нужного опыта. Его взяли из глубинки, из Волгограда, и командировали в Москву специально под мое уголовное дело. Для 28 летнего парня (ровно столько ему было тогда) это была большая честь.

Кстати, разве это нормально, когда дело руководителя крупного подразделения, имеющего государственный чин советника юстиции (присвоенного лично президентом) и госнаграды, поручили расследовать рядовому следователю из Волгограда?

Конечно, так быть не должно.

В тот момент все мои подчиненные отказались расследовать мое дело. Это было, во-первых, неэтично, во-вторых, у меня со всем коллективном были хорошие отношения. Да и вообще как могут работники СК расследовать уголовные дела по сути в отношении самих себя? Изначально это неправильный подход. Дело нужно было поручить военно-следственному управлению, ФСБ или другому органу. И в случае с Никандровым и Максименко поступили совершенно верно. Их дело ведет ФСБ, так что никто не обвинит следствие в предвзятости.

Про Никандрова скажу так — он расследовал мое дело так, как было указано, и получил за это «вознаграждение»: через 8 месяцев Никандрову дали полковника, еще через полгода сделали его генерал-майором. Ему тогда только исполнилось 30 и он был самым молодым генералом в СК!

- Вы считаете его непрофессионалом. В чем конкретно это проявлялось?

Он мог так составить и оформить следственные документы, что суд даже потом исключал некоторые из них, потому что они не выдерживали ну никакой критики. Никандров составлял протоколы допроса свидетелей так хитро и витиевато, что получалось: якобы они обвиняли меня. Но на суде потом эти люди говорили, что никогда не давали таких показаний.

Никандров оказался злопамятным: тех свидетелей вскоре арестовали по абсолютно надуманным, на мой взгляд, поводам.

Многим моим знакомым он угрожал, что их тоже за что-то привлечет, если они не оговорят меня. Слава богу, что они оказались достойными людьми.

- Вы не путаете подлость с непрофессионализмом?

В жизни одно вытекает из другого. К тому же вот вам яркий пример: Никандров даже не не удосужился возбудить уголовное дело против меня. Я был осужден по материалам доследственной проверки. Это грубое нарушение закона, в частности УПК.

Я обращался в Конституционный суд по этом поводу. Высшая судебная инстанция признала, что я прав.

Вообще Никандров, на мой взгляд, был незаменимым мастером, когда нужно было инициировать дело без всяких доказательств. Такую задачу он может выполнять хорошо.

Ну а как же другие громкие дела, которые ему доверили вести? В том же деле крышевания прокурорами подпольных казино он показал себя разве не как крутой профессионал?

Дело прокуроров не дошло до суда, оно развалилось. Вот показатель работы.

Но по одной из версий оно развалилось по звонку сверху, а не из-за недостатка доказательств. Кстати, как часто в вашу бытность главы ГСУ поступали такие звонки?

В деле прокуроров как ни крути — он либо не профессионал, либо нарушил закон. «По звонку» действительно можно развалить уголовное дело, но для этого требуется изъять и уничтожить материалы. Были ли у Никандрова серьезные доказательства по делу прокуроров или их изначально не удалось собрать — в любом случае это его вопрос.

По поводу «звонков» из Генпрокуратуры с указанием развалить дело - мне лично таких не поступало. У нас были очень конструктивные отношения с этим ведомством.

Было много обращений от влиятельных лиц с формулировкой «просим повнимательнее разобраться». Но обычно эти депутаты, члены правительства, Совета федерации приходили-звонили, потому что к ним, в свою очередь, обращались граждане. Я всегда обещал пересмотреть такие дела, чтобы убедиться, что все справедливо. Всякое ведь могло быть. У нас в производстве одномоментно находилось 120 уголовных дел, досконально знать каждое я не мог.

А вот указания от непосредственного руководства по поводу конкретных дел я действительно получал. И я уверен, что мое уголовное дело было в конце концов итогом того, что я отказывался выполнять те их них, которые считал незаконными.

Дмитрий Довгий

Вам почти год приходилось тесно общаться с Никандровым, пока шло разбирательство по вашему делу. Как он проводил допросы, очные ставки? Было что-то необычное?

Никандров себя во время допросов очень неуютно чувствовал. Это видно было по его поведению. Но ему приходилось быть подчеркнуто вежливым: на допросах всегда присутствовал мой адвокат, уважаемый юрист, генерал-майор юстиции.

Помню, как Никандров старательно записывал все мои показания. В отличие от Никандрова и Максименко, которые взяли 51 статью, я давал показания. Я не боялся объясняться. Почему сейчас не хотят это делать они? Не потому ли, что чувствуют свою вину? Может быть хотят для начала понять, что есть на них из доказательной базы?

- Правда, что оба отказываются даже давать образцы голоса для экспертизы?

На сколько мне известно, да. А я сразу дал. Но Никандров назначал проведение экспертизы не в Москве, а в Волгограде. Поручил ее своей знакомой. В итоге и результаты были те, которые нужны следствию.

- Уж простите, но разве и при вашем руководстве в СК такие «штуки» следователи не использовали?

Каждый следователь отвечает сам за себя. Я не использовал.

Еще из излюбленных методов — не давать заключенному свидания с близкими, пока он не согласится сотрудничать со следствием. Вот вам Никандров разрешил хоть раз увидеться с женой?

Нет, и я у него этого даже не просил, потому что знал, что откажет. Мы вообще не просили ни о каких послаблениях.

- Как к Никандрову относились тогда в вашем родном ГУС СК в период расследования дела против вас?

Он был новичком. Его все сторонились.

Вообще после моего ареста многое поменялось в ГСУ. Часть профессионалов уволились, часть вернулись в Генпрокуратуру.

- А что скажите про Максименко?

С ним никогда не работал. Его путают сейчас с другим Максименко — Владимиром, который был у нас в управлении «М». Но наш был из Москвы, этот из Санкт-Петербурга, и они точно не являются родственниками. Говорят, что арестованный Максименко охранял семью Бастрыкина, но я его лично не помню.

Ни за вас, ни за Никандрова глава Следственного комитета России Бастрыкин не заступился. Хотя в свое время каждый из вас был его протеже. Как полагаете, почему?

Сразу замечу, наши с Никандровым случаи все-таки кардинально разные. В моем - Бастрыкин не только не заступился, но, судя по всему, был инициатором привлечения меня в качестве обвиняемого (постановление об этом подписано им), он выступал также свидетелем обвинения в суде. Так случилось, что мы разошлись с руководством СК по некоторым принципиальным вопросам.

Когда мне давали указание заведомо, на мой взгляд, сомнительное и мало законное, я говорил о невозможности его выполнения. Либо просил оформить его письменно (и тогда я просто выполнил бы приказ, сняв себя ответственность). Это очень не нравилось моему начальству.

Хотя в итоге я во многом оказался прав. К примеру, дела против замминистра финансов Сергея Сторчака и генерала ФСКН Александра Бульбова развалились: в них не нашли состава преступления. А именно на этом я изначально и настаивал. Сторчак, к сведению, до сих пор работает в должности заместителя министра.

- А случай с Никандровым чем от вашего отличается?

Он был пойман не СК, а ФСБ. Если бы само СК выявило преступление, то, наверное, это было бы анонсировано в первый же день. В данном случае Бастрыкина уже поставили перед фактом (Никандров является спецсубъектом. поставление о возбуждении дела против него по закону действительно должен подписывать лично Бастрыкин или его заместитель, но кто вышел с таким ходатайством?) Полагаю, что это был шок для него. Отсюда - молчание СК, которое длилось несколько дней. И только потом забавная версия, что это было изначально чисткой рядов, инициированной самим СК.

Заступаться за Никандрова и Максименко значило бы порочить свое имя. Так что этого никто не стал делать. А знаете, в чем состоит «урок Никандрова?

Михаил Максименко. Фото: Агн «Москва»

- И в чем же?

Никандров выполнял любые пожелания, думая, что это дает ему некий иммунитет. Он посчитал, что ему теперь все разрешено, его всегда будут прикрывать, защищать.

Но руководство СК делать этого не стало и поступило мудро: вступаясь за того, кто подозревается в преступлении, сам оказываешься в неудобном положении. И урок Никандрова в том, чтобы никогда не по чьей указке не нарушать УПК, надеясь за это получить в дальнейшем привилегии. Вместо них можно получить, скорее, тюремный срок.

- Сейчас появилась версия, что Никандров мог быть замешан в деле черных риэлторов. Вы в это верите?

У меня нет никаких материалов, которые бы это подтверждали или опровергали. А быть гадалкой я не хочу. Скажу просто, что в свое время мы вели дела по бандам «черных» риэлторов, и такие ОПГ не могут существовать без поддержки участковых, нотариусов, судей. Мы, кстати, судей Дорогомиловского суда даже привлекали к уголовной ответственности.

А вообще чисто гипотетически - возможно ли создать ОПГ в недрах Следственного комитета? Скажем, собрались в одном отделе следовали, которые мечтают заработать побольше денег и разрабатывают план, как это можно сделать с учётом их должностных возможностей...

ОПГ может появится в любом месте и в любом органе. И следователи СК такие же люди, как все остальные. Но вот знаете, что меня лично больше всего потрясло в деле Никандрова? То, что они обвиняются в получении взятки от представителей криминального мира.

-Что в этом удивительного?

При мне не было никогда, чтобы высшие чины СК, да еще в службе собственной безопасности, заигрывали с «авторитетами». Это нонсенс. Даже если это была бы оперативная игра, то вести ее могли бы только рядовые оперативники, а не люди, представляющие лицо СК. Следователям нечего делать в банях, за столом (в том числе столом переговоров) с теми, кто по «ту строну». Это вверх нечистоплотности.

Скандал с начальником Главного следственного управления Следственного комитета при прокуратуре России Дмитрием Довгим не сходит с газетных полос. Подчиненные обвинили его во взятках почти на 3 млн евро . На время, пока выясняется, правда это или навет, Довгий отстранен от работы.

"Известия" ни в коей мере не хотят вмешиваться в это расследование. Но за несколько дней до отстранения Довгого наш обозреватель Владимир Перекрест взял интервью у начальника ГСУ. И представлен он был нам как официальное лицо, с которым мы могли поговорить о ходе расследования громких дел, причинах коррупции. О том, каким должен быть настоящий следователь.

Сейчас Довгий не доступен и обсудить с ним окончательный текст (как это принято в редакции "Известий") мы не смогли. Но у нас есть диктофонная запись этой беседы. Разумеется, в текст не попали те ее места, которые Довгий снабжал комментарием "только это не для печати, а для вашего понимания". А именно сведения, которые, как нам представляется, могли бы повредить расследованию.

"Хороший следователь - это штучный товар"

Ответ: Мы расследуем особо сложные дела об убийствах, дела о терроризме, связанные с покушением на большое количество граждан, дела экономической и коррупционной направленности. Сегодня у нас в производстве 133 уголовных дела, по которым арестовано 154 человека. На каждого следователя приходится около 3 уголовных дел. Всего следователей у нас 58, а по штату должно быть 120, постепенно набираем. Хороший следователь - это штучный товар. Ведь работа следователя очень непростая, на нем лежит большая ответственность: надо и не привлечь невиновного и не допустить, чтобы виновный ушел от ответственности. Это кропотливая работа. Если оперативника, как говорится, ноги кормят, то следователя кормят лист бумаги, ручка и его умозаключения. У нас серьезный отбор, претенденты сначала стажируются, их проверяет служба собственной безопасности. Как правило, в последнее время берем следователей, которые длительное время работают у нас в составе следственных групп. Так мы можем их лучше понять, что они собой представляют. Берем сотрудников и из Следственного комитета при МВД. Они очень хорошо расследуют экономические дела. С моей точки зрения, такие дела доказываются гораздо сложнее, чем преступления против личности. Они сложнее с точки зрения доказывания корыстного умысла. В преступные группы вовлечено большее количество людей, они хорошо организованы, больше латентности в этих преступлениях. Я бы сюда отнес и контрабандные дела...

Охота на "Китов" продолжается

О: В том числе. Расследование этого дела продолжается. За рамками той группы, в отношении которой дело направлено в суд, остались, в частности, должностные лица. Мы будем расследовать деятельность таможенных органов. Исследуем тот этап, когда товары поступали на территорию Российской Федерации. Эта часть расследования только началась. К сожалению, группой под руководством следователя Лоскутова никакого расследования в этой части не велось, поэтому сейчас он передает дело другому следователю, Сергею Диптицкому.

в: А что будет с Владимиром Лоскутовым?

О: Он повышен - назначен заместителем руководителя следственного управления по Ленинградской области. После передачи дела поедет к месту службы. Это может произойти, думаю, в течение двух недель.

в: К "мебельному делу", похоже, имеют отношение не только таможенники, но и сотрудники других ведомств - Генпрокуратуры, ФСБ, ФСКН...

О: Единственное, что я могу обещать: все обстоятельства, связанные непосредственно с данным делом, будут расследованы в полном объеме. В отношении всех должностных лиц, которые оказывались в той или иной степени причастны, будет решаться вопрос об их уголовной ответственности. Пока не буду обозначать те ведомства, где они работали.

в: Вопрос о другом знаменитом деле - "китайской контрабанде".

О: По делу привлечено к ответственности свыше 40 человек. Ряд из них находятся в международном розыске. Под стражей содержатся 15 человек. Ни представителей ФСБ, ни представителей ФСКН среди них нет. Окончить дело планируем в июне.

Кого прослушивал генерал Бульбов

О: Бульбов арестован по своему собственному делу - получение взяток за организацию и проведение незаконного прослушивания телефонных переговоров должностных лиц, коммерсантов и частных лиц. Это дело никак не связано ни с "Тремя китами" , ни с китайскими товарами. В силу должностного положения ему приходилось заниматься оперативным сопровождением дел, в том числе и тех, о которых вы говорили. Поэтому сейчас он пытается привлечь внимание общественности, сослаться на то, что привлечение к уголовной ответственности - это месть за якобы его какую-то, скажем так, положительную деятельность по расследованию тех дел. Однако это абсолютно не соответствует действительности. Какой-то весомой роли Бульбова в расследовании тех дел не усматривается. Даже если кто-то и захотел бы отомстить, то там не за что, скажем так. Проще всего с больной головы валить на здоровую. Что именитые фигуранты и пытаются делать. Бульбову предъявлено обвинение по конкретным статьям. Проведение им с использованием служебного положения прослушивания телефонных переговоров и получение за это незаконного денежного вознаграждения в виде взяток, а также продажа этой информации - с нашей точки зрения и с точки зрения закона, это уголовно наказуемое деяние, за которое он, собственно, и привлечен к ответственности.

в: А кого конкретно он прослушивал?

О: Высокопоставленных должностных лиц - замминистров и других очень серьезных руководителей. В каких целях и как он использовал эту информацию, пока говорить рано. Вообще, это у нас не первое такое дело. Два месяца назад присяжные в Мосгорсуде оправдали работников милиции, которые занимались незаконной прослушкой. Только сейчас стало понятно, что все они сделали с помощью Александра Орлова (бывший советник главы МВД Рушайло, он фигурирует в деле "Трех китов". - "Известия") и Михаила Яныкина (замначальника Управления специальных технических мероприятий ГУВД Москвы. - "Известия"). Приговор обжалован в Верховном суде, и, когда его отменят, будем дальше искать доказательства. Этот бизнес приносит большие доходы тем, кто может прослушивать. Защитники Бульбова, пытаясь опровергнуть следствие, говорят: зачем, мол, ему обращаться в милицию за прослушиванием, если он обладал подобными полномочиями в своем ведомстве? Был смысл. В милиции ежедневно ставятся сотни телефонов на прослушку. Скрыть там три-пять номеров под определенные цели гораздо проще, чем там, где такие оперативные мероприятия наперечет. Дело было поставлено на поток.

"Невский экспресс" и другие громкие дела

О: Буквально на днях состоялось совещание, посвященное этому делу. Заслушаны наше управление, сотрудники, осуществляющие оперативное сопровождение, - это центральный аппарат ФСБ и МВД и их региональные управления по Новгородской области. Думаю, мы на правильном пути. Из многих первоначальных версий осталась одна - это диверсионно-террористический акт. Задержаны трое уроженцев Ингушетии - братья Сидриевы и Саламбек Завгиев. Люди известные в Ингушетии. C очень большими трудностями их удалось задержать и вывезти за территорию республики. Было активное противодействие следствию - им пытались создавать ложное алиби. К тому же выяснилось, что они причастны к совершению разбойных нападений на владельцев дорогих автомобилей в других регионах. Машины похищались, вывозились в Ингушетию и там продавались. Еще несколько человек в розыске, в том числе и главный подозреваемый. Его ФСБ уже четыре года ловит, на его счету несколько диверсионных актов.

в: Эта диверсия была направлена против кого-то конкретно?

О: Нет, это был акт устрашения. Хотели показать, что даже в таком, казалось бы, тихом месте, как Новгородская область, даже там взрывают, что добрались и туда. Чтобы люди жили с опаской...

в: А как продвигается расследование убийства Анны Политковской?

О: Нами установлены участники этого преступления. Связано оно с ее профессиональной деятельностью. Цель - как устранение собственно Политковской, так и подрыв доверия к правоохранительным органам. Организаторы хотели показать, что у нас средь бела дня могут убивать известных людей, что правоохранительные органы якобы не в состоянии раскрывать такие дела. МВД и мы опровергли это. В розыске находится исполнитель, но мы убеждены, что в кратчайшее время его поймаем. А все пособники - кто привозил исполнителя на место преступления, отслеживал ее пути, предоставлял информацию - все эти лица находятся под стражей.

в: А кто заказчик?

О: Глубочайшее наше убеждение, что это Борис Абрамович Березовский - через Хож-Ахмеда Нухаева. На тот момент ему было выгодно поступить именно так. Убийство связано не с ее статьями, а с ее личностью. Вот она такая яркая, находится в оппозиции к действующей власти, встречалась с Березовским - вот ее и убили. Не верили, что мы так достаточно быстро раскроем это преступление. Вот еще информация по Березовскому. Наше управление возбудило уголовное дело в отношении Березовского по статье 306 часть 3, который совершил заведомо ложный донос в правоохранительные органы Великобритании о том, что якобы на него неоднократно готовились и совершались покушения. Сделал он это с целью незаконного получения политического убежища в этой стране.

в: А на кого он доносил?

О: Пока без комментариев - на лиц из своего окружения, из тех, кто проживает в Великобритании. О том, что якобы это агенты российских спецслужб.

в: Эти люди связаны с делом Литвиненко?

о: Часть связана, часть нет.

в: А в деле об отравлении Литвиненко есть какие-то сдвиги?

О: Расследование продолжается. Но мы можем предъявить обоснованные претензии к нашим зарубежным партнерам, поскольку не выполняются наши отдельные поручения ни в Великобритании, ни в Германии, с которой у нас, в общем, хорошие партнерские отношения.

в: А что с делом об убийстве прокурора Саратовской области Григорьева?

О: Мы считаем, что преступление раскрыто. Арестованы четверо человек, от исполнителей до организаторов, им предъявлены обвинения. Один из пособников преступления, его фамилия Манбетов, был объявлен в розыск и обнаружен в Пензенской области. Но покончил жизнь самоубийством. Говорят, что он и раньше выказывал суицидальные намерения, но мы проводим проверку, не подтолкнул ли его к этому шагу кто-то из других лиц, имеющих отношение к преступлению. Если говорить о мотивах убийства, то пока можно сказать только, что эти лица были недовольны служебной деятельностью прокурора. Кстати, это очень показательное дело, как и дело об убийстве заместителя председателя Центробанка Андрея Козлова . Нечасто так бывает, но в этих делах была установлена абсолютно вся цепочка - от исполнителя до заказчика. И практически все задержаны или привлечены к ответственности.

Рецепт от коррупции

О: Конечно, арестовывать высокопоставленного человека, например, генерала, без сомнения, тяжело с моральной точки зрения. Человек имеет награды, заслуги перед Родиной. С другой стороны, если лица задержаны с поличным, например, при взятке, то и трудности нет никакой. Таких дел довольно много.

в: Есть ли уровень должностей, выше которых вам не дают расследовать?

О: Сказать, чтобы кто-то оказывал сильное давление, говорил, что вы того можете привлекать, а этого нет, такого, слава богу, нет. На замминистра финансов Сторчака ведем дело, на начальника департамента ФСКН Бульбова. Какой вам еще выше уровень нужен?

в: У вас есть рецепт, как победить коррупцию?

О: Я считаю, что должны быть не только запретительные, но и стимулирующие меры антикоррупционного поведения. Человеку должно быть выгодно себя вести антикоррупционно не только из-за страха попасть в тюрьму. Он должен понимать, чего он лишится вообще в жизни. Например, большинство милиционеров у нас получают по 6-8 тысяч рублей. Ну как можно предъявить к такому человеку, которому нужно содержать семью, какие-то требования? Понятно, что с точки зрения закона, когда мы его поймаем за взятку, мы его будем судить, но с моральной точки зрения достаточно трудно сказать ему: что ж ты делаешь? Чего тебе не хватало? Он скажет - чего: мне семью не на что содержать. Я понимаю, почему за границей коррупции меньше. Например, Литва. Там резко подняли зарплату работникам правоохранительных органов. У рядовых полицейских офицеров она порядка 3 тысяч евро, у высокопоставленных - 5 тысяч. А прожить там замечательнейшим образом можно на 600-800 евро в месяц. Поэтому никто не подумает о взятке. Еще там действует система социальных гарантий. Полицейскому дают беспроцентный кредит на автомобиль, на дом. 20 лет отслужит - ему они автоматически списываются. Я это к тому, что и нам нужны такие стимулы. И мне очень понравилось, кстати, что Дмитрий Анатольевич Медведев тоже про это говорит. Карательные меры в какой-то степени решают проблему, но далеко не в той, в какой она должна решаться.

в: Сейчас обсуждается законопроект о том, чтобы высокопоставленных чиновников или работников правоохранительных органов перед назначением на должность проверять на детекторе лжи. Как вы к этому относитесь?

О: Детектор - не панацея. Конечно, должно быть психологическое тестирование претендентов на высокие должности в правоохранительных и других контролирующих органах. Надо понимать мотивацию человека, почему он идет на ту или иную должность. А уж какие способы для этого использовать: полиграфы, тесты или другие способы, наверное, на это психологи должны ответить. Ну и важно, кто будет тестировать. Можно любую хорошую вещь загубить, если, например, сам преступник будет проводить тестирование, коррумпирован он или его родственник или нет.

О Генпрокуратуре и о себе

О: Дело в том, что я был одним из соавторов нововведений в УПК о разделении надзора и следствия (после чего был создан Следственный комитет. - "Известия"). Участвовал в их обсуждении в Госдуме и в Совете федерации. Видел, как нелегко они проходили, как было много споров. Но в итоге пришли к такому мнению, что, конечно, это правильная идея. Я думаю, что, в общем-то, мы находимся в партнерских отношениях с прокуратурой. Есть в Генпрокуратуре Управление по надзору, которое надзирает именно за Главным следственным управлением. Все обвинительные заключения, которые были направлены туда, были утверждены, свыше 40 дел направлены в суды. Это очень большое количество, больше, чем за аналогичный период прошлого года направило Управление по расследованию особо важных дел Генпрокуратуры. Поэтому, в общем-то, нельзя нас упрекнуть в том, что мы плохо работаем. Конечно, определенные ошибки у нас есть. И когда нам прокуратура на них указывает, мы их исправляем. А когда мы не согласны, то отстаиваем свою точку зрения. Это нормально: где два юриста, там три мнения. Главное, чтобы это не влияло на общие итоги работы. Для нас показатель - направление дел в суд. Поскольку прокуратура все дела, все обвинительные заключения нам утверждает, значит, видно, что, в общем, брака в нашей работе нет.

в: Дмитрий Павлович, расскажите о себе.

О: Я кандидат юридических наук, стаж правоохранительной работы 20 лет. Работал следователем, шесть лет судьей в Петербурге. Много лет проработал в Минюсте - был замначальника Управления юстиции Ленинградской области. Потом работал шесть лет в Федеральном управлении Минюста по Северо-Западному округу начальником отдела. В Москве с июля 2006 года. Работал вначале в Главном управлении МВД по Центральному федеральному округу начальником отдела, когда Александр Иванович (Бастрыкин, глава Следственного комитета при прокуратуре. - "Известия") его возглавлял. Потом работал его помощником по особым поручениям, когда он был заместителем генерального прокурора. И вот с 7 сентября - в Главном следственном управлении.

P.S. Расследование, которое проводится в отношении Дмитрия Довгия, чрезвычайно важно. Его итоги либо подтвердят взятку в 3 млн евро, либо опровергнут. И тогда станет понятно, какими глазами читать это интервью.

Владимир Перекрест

Ну вот, и так бывает… Еще несколько лет назад ты был судьей, а теперь - подсудимый. Еще недавно - следователь, подписывал постановления о возбуждении уголовных дел и взятии обвиняемых под стражу, а сегодня это все проделали с тобой. Еще вчера твой шеф назначал тебя на высокий пост, а сегодня, по личному представлению того же шефа, суд отправляет тебя в СИЗО. Еще вчера никак не находилось времени прочесть философскую книгу, да и казалось, что читать ее излишне - не про тебя. А сегодня время остановилось, и книга эта спасает твой разум: ну как не сойти с ума, сидя в «аквариуме», когда прокуратура и следствие лгут, а твоя правда никого не волнует?

Еще вчера казалось, что в жизни все просто: есть ты, есть преступники, есть работа, семья и начальство. Можно на что-то забить, про что-то забыть, на что-то не обратить внимание: психология чужой беды не входила в круг служебных обязанностей… И заказные дела, неправосудные приговоры - ну да, конечно, ты об этом знал, очевидно, отгоняя ненужные размышления словами о государственной необходимости, долге, интересах страны и о тех же щепках. Но щепкой в итоге оказался ты - и пришли иные мысли, оценки, объяснения происходящему, да и чужая беда - вот она, рядом, в одной камере.

Так происходит почти со всеми зэками, если, конечно, в той прошлой жизни до тюрьмы они… ну были, людьми, что ли. Так произошло и с Дмитрием Довгием, чей «кейс» уже попал в историю отечественной юриспруденции: как-никак на скамье подсудимых оказался начальник Главного следственного управления Следственного комитета России, первый зам Александра Бастрыкина и давний его знакомый.

Помнится, дело вышло скандальным. Шеф СК выступал на суде свидетелем обвинения; с присяжными, склонявшимися к оправданию Довгия, случались всяческие чудеса, позволившие всех сомневающихся удалить из коллегии к чертовой матери… Впрочем, кажется, что история эта уже подзабыта, - слишком много новых «историй» породил за последнее время СК. Но к делу Довгия все же стоит вернуться: оно как прививка для тех, кто еще не совсем потерял восприимчивость.

…Карьера была блестящей, стремительной и неожиданной. Шесть лет в судебной мантии, затем - замначальника управления Минюста по Ленинградской области, потом - по Северо-Западному федеральному округу (управление СЗФО возглавлял тогда Александр Бастрыкин). В 2006 году Бастрыкин стал начальником главного управления МВД по ЦФО и взял с собой Довгия. Когда Бастрыкина назначили замом генпрокурора, то Довгий перешел к нему помощником по особым поручениям. Ну а потом - СК… Довгий - пожалуй, единственный личный кадровый выбор Бастрыкина, которого он назначил на самый ответственный пост - начальника ГСУ.

Это в том числе при нем, при Довгие, в 2007-2008 годах СК возбудит конъюнктурные, скажем так, дела: продолжение ЮКОСа, Бульбов, Сторчак… А невыгодные, как, например, дело «Трех китов» о контрабанде, будут тихо гноить в столах… И в начале 2008 года Довгий - уже государственный советник юстиции третьего класса, генерал. Но вскоре все в тартарары, и Довгий, опять же по личному представлению Бастрыкина - только теперь в Басманный суд (который усмотрит в его действиях «состав преступления»), - будет арестован.

«Это был не конфликт, а рабочие моменты»

«Он не понимал, во что ввязывается», - говорят эксперты, называя Довгия жертвой клановой войны между прокуратурой, ФСБ и СК за контроль над следствием. Жертва, не жертва, но и впрямь непонятно: почему он, до поры до времени наверняка выполнявший все указания руководства по политически мотивированным делам, вдруг полез со своим мнением (и не важно, с какими намерениями) в дела, самые болезненные для «силовой башни Кремля»: Сторчак, Алексанян, Бульбов, Кумарин.

«Я не выполнял все указания руководства, - скажет мне Дмитрий Довгий, когда я приеду к нему в ИК. - Бастрыкину я стал неугоден, поскольку занимал самостоятельную позицию по ряду резонансных уголовных дел, которые были у него на особом контроле. Вот нужно было допрашивать Аулова, начальника ГУ МВД по ЦФО, по делу о покушении на него, а Бастрыкин запрещал это делать…» По словам Довгия, у следователя, который вел это дело, возникли сомнения в самом факте покушения: все было похоже на инсценировку. Итог: дело спихнули в Питер, где оно и заглохло.

«По делам Бульбова и Сторчака я говорил, что в их действиях нет состава преступления. По делу Алексаняна я в 2007 году ходатайствовал перед Басманным судом об изменении ему меры пресечения с ареста на залог. Но суд ответил, что я, следователь, сам могу изменить ему меру пресечения. В общем, моя правовая позиция с Бастрыкиным и по этому делу не совпадала. Он давал определенные указания, причем устные, а я, его подчиненный, с этим был не согласен и говорил: «Пожалуйста, дайте мне письменные указания, я буду их или выполнять, или напишу на них письменные возражения». Но я не считаю, что у нас был конфликт. Я возражал аргументированно. Это были рабочие моменты. Но почему эти рабочие моменты Бастрыкин обернул таким вот образом?»

В марте 2008-го Довгий будет внезапно отстранен от должности на время служебной проверки. Повод: его подчиненные вдруг напишут на него жалобы аж в администрацию президента, обвинив в «должностных злоупотреблениях». Проверка ни к чему не приведет: доносы не подтвердятся, но Довгия все равно уволят.

«А вы в курсе, что вас уволили?» - спросят журналисты у генерала по телефону. «Первый раз слышу». - «Нам позвонили из пресс-службы СК, сообщили, что мы можем передавать: Довгий уволен».

«Может, они думали, что я заткнусь и успокоюсь?» - пытается объяснить Довгий дальнейшее. И, скорее всего, прав: не было бы ни суда, ни зоны, если бы он действительно тихо ушел. Но он подал иск в Басманный суд, требуя признать увольнение незаконным, и раздавал разоблачительные интервью о сомнительным образом возбужденных уголовных делах. Но при этом все еще надеялся остаться в системе, оставляя на газетных страницах маячок, - «Я свой»: в одном из интервью, например, уверенно заявил, что заказчик убийства Анны Политковской - Борис Березовский. И, наконец, написал Путину, сообщив в том числе о липовых делах, созданных лишь на основании фээсбэшных справок.

Вскоре СК предъявит ему обвинение в «получении взятки».

«Без излишней истерии»

«Не ждите от меня заявления, вроде «в семье не без урода». Закон для всех один, никаких двойных стандартов здесь быть не может. Только в этом случае у наших граждан будет выработано уважение к правоохранительной системе. Если совершено преступление, мы его будем расследовать. Без излишней истерии. А о результатах сообщим, ничего не утаивая от общественности» - так комментировал тогда дело Довгия «Российской газете» глава СК Бастрыкин.

Правда, странное это расследование получилось… Потом прокуроры говорили присяжным: Довгий если и не получил, то уж на сто процентов намеревался получить взятку. Да, это - наши «предположения», но они основаны на убежденности, и ничего, что доказательств нет.

Короче, предполагали вот что. Якобы Довгий в сентябре 2007 года, спустя несколько дней после назначения на пост начальника ГСУ, при посредничестве бывшего следователя Главной военной прокуратуры Андрея Сагуры, получил 750 тысяч евро от бизнесмена Руслана Валитова. Последний будто бы пытался избежать уголовной ответственности по делу об уводе денег из «дочки» уже разоренного на тот момент ЮКОСа - «Томскнефти».

Теперь о странностях… Валитов еще до создания СКП и назначения на пост начальника ГСУ Довгия проходил по делу о хищениях в «Томскнефти» - но в качестве свидетеля, хотя все его сообщники находились под арестом, а, по версии следствия, именно Валитов купил Инвестсоцбанк на деньги «Томскнефти» и был главным разработчиком схемы хищения. То ли ранее данная взятка стала причиной такой благожелательности (Валитов проговаривался об этом, что зафиксировано в прослушках), то ли слухи о том, что Инвестсоцбанк мог использоваться для финансовых операций спецслужб, - не будем гадать. Важно, что Валитова все-таки задержали, но ненадолго и как раз в тот период, когда Довгий шумно пытался себя защитить. Посидев несколько дней в СИЗО, Валитов «вспомнит», что взятку действительно дал, но не когда-то, а недавно, и не кому-то в прокуратуре, а как раз таки Довгию. Валитова освободят, оформив «явку с повинной», и, обвесив диктофонами, отправят на встречу с экс-главой ГСУ.

Валитов обещал Довгию аудиенцию у директора ФСБ, который якобы мог бы помочь с восстановлением на работе, а взамен просил уже уволенного генерала решить его проблемы со следствием, постоянно намекая на деньги. Но на записи нет ни одного подтверждения тому, что Довгий, действительно рассчитывавший на помощь Бортникова, согласился. Он вообще никак не реагировал на все намеки о взятке. В итоге обвинение поступило по-детски, объяснив присяжным: молчание - знак согласия.

Странность вторая, похожая на эпизод бондианы. Следствие утверждало, что основную часть взятки Сагура передавал Довгию днем возле… здания Следственного комитета в Техническом переулке. И передал якобы в коробке из-под вина (о коробке следствию рассказал Валитов). Пока не смешно? Тогда - еще: основанием для подобных выводов стал билинг телефонов - раз в одно и то же время Сагура и Довгий находились в одном районе, значит, передавали деньги. Никого не смутило, что телефон каждые три минуты стремительно менял местоположение: Сагура ехал на машине. Так что для исполнения задуманного коробку из-под вина, набитую купюрами, он должен был выкинуть средь бела дня на полном ходу у забора СК.

У Довгия денег не нашли, на коробке из-под вина отпечатков пальцев Довгия и Сагуры никто не искал, да и в принципе купюры ни у кого не изымались. Валитов сам принесет их следствию, чтобы провести «следственный эксперимент»: показать, что они помещаются в коробку.

Такое вот обычное дело - мало чем отличающееся от других заказных, к некоторым из которых, вполне вероятно, имел отношение и Довгий как руководитель следствия. Ну уж, по крайней мере, он точно знал особенности устройства системы: если очень надо посадить, то посадят.

«Я был государственником»

Одни наблюдали за этой историей с неподдельным злорадством, другие - с профессиональным любопытством, кто-то сочувствовал, но молчаливо. Довгий вот говорит, что помнит, как краснел один из следователей, мотивируя в Басманном суде необходимость его ареста, а когда в наручниках его выводили из зала суда, шедшая мимо судья шепнула: «Мы будем вас ждать…»

А он за эти пять лет, конечно, изменится, превратившись из человека системы в полнейшего несистемщика. Нет, пройдя СИЗО, этап, оказавшись в колонии, - он не будет клеймить правящий режим в целом и Бастрыкина в частности. Но и зэком из «бывших», живущим тихо, по принципу «не высовывайся» в надежде на поблажки и смягчения, - не стал. Развернул на зоне «юридическую практику»: помогает зэкам составлять жалобы в прокуратуры, суды, СК… Решил потом, как все кончится, стать адвокатом. Говорит, понял, что государство, его интересы, служба в органах, карьера - все это ерунда, главное - человек в его отдельно взятом противостоянии с бесчеловечным государством.

«Я всегда был государственником, - скажет он мне. - Со студенческой скамьи работал на разных государственных должностях. Интересы государства были на первом месте. Теперь на первом месте интересы человека. Чем более он малозначителен, чем более он забитый, тем больше он представляет для меня интерес, особенно в его противостоянии с государственными структурами. Тут у меня приоритеты совершенно поменялись. Свою роль сыграла не только посадка, но и обращение в тюрьме к теософским учениям. Для того чтобы понять явление во всей совокупности, нужно побывать со всех его сторон. Когда я оказался по другую сторону и ощутил на себе гнет государства, то, конечно, понял, что государство у нас очень далеко от ориентации на человека. Оно у нас ориентировано на себя».

Кто знает, может быть, любой судья, следователь, прокурор, оказавшись на его месте, изменились бы так же и говорили бы теперь так?

«Безусловно, несмотря на свое нынешнее положение, я ощущаю себя более свободным, чем многие на свободе. Потому что я отчетливо понял: это внутреннее состояние человека. Ты сам выбираешь свободу либо несвободу. Это не какие-то придуманные границы, это не решетки».

О решетках

За решеткой Довгий окажется еще до приговора - ну как и большинство. Его задержат 18 августа 2008 года в кафе, где он, благодаря стараниям «подсадной утки» Валитова, якобы должен был встретиться с представителем директора ФСБ. Никакой представитель, конечно, не явится…

«Поначалу там у меня возникал страх - от неизвестности, от понимания того, что со мной могут сделать все, что угодно. Был страх за близких, когда их стали шерстить, за друзей, когда их вызывали на допросы, когда им поступали угрозы, хотя они не имели отношения к моему делу. Сейчас за себя лично страха нет. Осталось переживание за близких. Отец меня уже не дождался, умер. С другой стороны, тогда, в СИЗО, помимо страха было недоумение от того, что меня так хорошо приняли сокамерники. Я попал в камеру, где один был пожизненно осужден, другой - совершивший десятки разбойных нападений, главарь банды, вскоре был осужден на 16 лет. Они относились ко мне вежливо, корректно. Может, потому что я неконфликтный. Причем хорошее отношение сложилось и с теми, уголовные дела которых ранее находились в производстве подчиненных мне следователей, которым я давал согласие на заключение их под стражу. Я встречался с этими людьми в автозаках, на пересылках… Не было выяснения отношений. Они спрашивали у меня совета по своим делам, консультировались».

Впрочем, в консультациях не в меньшей степени нуждался и Довгий: не укладывалось его дело в известные со студенческой скамьи рамки УПК. СК так спешил засадить своего генерала в СИЗО, что даже забыл возбудить в отношении него уголовное дело. Дело вначале заведут только против Сагуры («Пособничество в получении взятки»), обвинение Довгию предъявят позже. Впрочем, как вы понимаете, для нашей устоявшейся практики это - мелочи.

«…Самые яркие ощущения - от процесса… Когда-то я был судьей, а тут поменялись местами - я сижу в «аквариуме», не кто-то сидит, а я сижу. До этого я успел побывать в роли почти всех участников судопроизводства, кроме подсудимого. Теперь вот стал им…»

Суд займет 2,5 месяца. Прокуроры как бы между делом обозревали при присяжных фотографии «особняков» Довгия, о существовании которых он, правда, не знал. Просил показать ему документы на недвижимость, но у обвинителей никаких бумаг не было. Еще прокуроры говорили присяжным, что подсудимый - любитель очень дорогих вин: мол, почувствуйте всю степень его нравственного падения… Свидетели обвинения - те самые следователи, что писали доносы, и еще - Александр Бастрыкин. Председатель СК объяснит присяжным, что попытка Довгия освободить Василия Алексаняна из-под стражи дала ему повод усомниться в добропорядочности подчиненного. Это признание дорогого стоит и, уверена, когда-нибудь попадет в учебники. Страшная, действительно, провинность - попробовать освободить смертельно больного человека, на чем к тому же категорически настаивал Европейский суд.

Потом случились скандалы с присяжными: самых въедливых, вникавших в суть дела, по разным причинам отсеивали, а в день оглашения вердикта присяжной Нелле Жарковой, склонявшейся, как она впоследствии расскажет «Новой газете», к оправданию обвиняемых, - до суда просто не дали доехать сотрудники полиции.

Довгий был признан виновным минимальным большинством голосов, но заслуживающим снисхождения. Однако Мосгорсуд приговорил экс-главу ГСУ СКП к 9 годам строгого режима .

«Еще воспоминания от Мосгорсуда - конвойные, которые меня водили на процесс. Они ко мне очень хорошо относились. Причем они были уверены, что меня оправдают…».

Верховный суд оставит приговор в силе дважды, даже для формальности ничего не скорректировав.

«Мой адвокат мне всегда говорил: «Ну когда ты уже избавишься от розовых очков и прекратишь ТАК доверять суду?» Но я к Верховному суду относился положительно. Казалось, там-то точно профессионалы… Но когда они рассматривали мою жалобу, то даже не слушали меня. По их лицам было видно, что уже принято решение».

Отбывать 9 лет его отправят в одну из мордовских колоний строгого режима - ту, что для бывших сотрудников правоохранительных органов в поселке Леплей. Через два года Довгий переведется на поселение. Работает сейчас в пожарной части.

«Живу ожиданием того, что когда-нибудь в большей мере, чем здесь, буду заниматься юридической практикой, - говорит он. - Следователем - даже если когда-нибудь восстановят - работать не буду. Я бы хотел занять высокую судебную должность для того, чтобы контролировать суды и «пробивать» правильное правосудие… Но я прекрасно понимаю: при нынешнем времени мне вряд ли предложат такой пост».

Про «конкретных лиц»

«Тюрьма меня сделала мягче… Она не ужесточила меня даже к тем, кто меня посадил. Я не жажду, чтобы эти лица оказались на моем месте… Я лишь за то, чтобы было признано, что конкретными лицами в отношении меня нарушена законность».

Жалоба Довгия на «конкретных лиц» сейчас в Страсбурге. Говорит, не думал, что он, государственник, до этого доживет. Спрашиваю его: чувствует ли к этим «конкретным лицам» жалость? Ну хотя бы потому, что они не свободны «по-настоящему»…

«Нет. Они ведь опасны для людей. Руководствуясь какими-то своими интересами - будь то материальные, будь то карьерные, - они губят и ломают чужие жизни. Я, наверное, сильный, не сломался, а сколько людей ломается в тюрьме… Я это знаю. Лица, ТАК ломающие чужие жизни, не имеют право работать в правоохранительных органах и органах власти. Вот один из следователей, который вел дело по мне, ведет теперь дело по Развозжаеву и другим. Не вдаюсь в вопрос виновности или невиновности фигурантов «болотного дела» (я его не изучал), но у меня нет сомнений: человек, который уже совершил незаконность, запросто может нарушать законность в других делах. Так что жалости к ним нет».

Мне, кажется, понятно, что приключилось с Дмитрием Довгием после того, как он потерял свободу. И верю - в своих словах он искренен. Я не раз говорила с бывшими следователями, судьями и прокурорами, попавшими по другую сторону правосудия, - с них как будто морок спадает. Но почему только ПОСЛЕ?

Дмитрий Довгий долго молчал; за все два месяца громкого скандала в Следственном комитете он упорно отказывался от любых интервью, ограничиваясь лишь короткими, сухими комментариями.

Обет молчания Довгий решил нарушить лишь теперь, когда окончательно стало ясно, что бывшие коллеги не оставят его в покое и любыми путями попытаются заткнуть рот опальному генералу.

Возбужденное неделю назад уголовное дело о попытке дачи взятки, главным фигурантом которого является Довгий, стало последней каплей. (Об этом деле “МК” подробно рассказывал 17 и 19 мая.)

Конечно, говорит он далеко не обо всем, многие моменты - в том числе и явно для него невыгодные - старательно обходит. Впрочем, даже малой толики сказанного им вполне достаточно, чтобы убедиться: созданный 9 месяцев назад Следственный комитет при прокуратуре превращается в настоящего монстра в лучших традициях НКВД…

СПРАВКА "МК"

Довгий Дмитрий Павлович. Родился в 1966 г. в Ленинграде. Окончил юридический факультет ЛГУ. В 1988-1990 гг. проходил срочную службу следователем военной прокуратуры. В 1991-1997 гг. - судья в районных судах Санкт-Петербурга. В 1997-2000 гг. - заместитель начальника управления юстиции Ленинградской области. В 2001-2006 гг. - начальник отдела Управления Минюста России по СЗФО. В 2006 г. - начальник отдела ГУ МВД России по ЦФО, затем - помощник по особым поручениям заместителя Генерального прокурора А.И.Бастрыкина. В сентябре 2007 г. назначен начальником Главного следственного управления Следственного комитета при прокуратуре. 20 марта 2008 г. был отстранен от занимаемой должности в связи с обвинениями в коррупции, а 21 апреля уволен из СКП. Государственный советник юстиции 3-го класса.

- Дмитрий Павлович, главный вопрос, на который до сих пор нет ответа: за что вас все-таки уволили?

Ответа у меня тоже нет. Есть только разные версии.

- Ну, например?

Для этого надо понять историю моих отношений с Александром Ивановичем (Бастрыкиным, председателем СКП. - А.Х.). Я работал под его началом с 2001 года; сначала в юстиции, потом в МВД, затем в Генпрокуратуре. Когда Бастрыкин возглавил Следственный комитет, именно он пробил мое назначение на ГСУ: это ключевое подразделение ведомства. То есть отношения были самыми доверительными, я искренне считал себя человеком Александра Ивановича и членом команды. В январе, ко Дню прокуратуры, мне дали генерала; это что-то да значит.

Понятно, что не всем это нравилось; близость к телу всегда служит поводом для аппаратных интриг. В частности, я знаю, что крайне настороженно ко мне относился Владимир Максименко (начальник Управления собственной безопасности СКП. - А.Х.), играющий сегодня определяющую роль в системе. Была ревность и со стороны других коллег. Я ведь не вступал ни в какие альянсы, союзы, ориентировался исключительно на председателя. Не исключаю, что поэтому меня решили отодвинуть. Но просто так сделать это было невозможно; Бастрыкин мне доверял. Выход оставался один: скомпрометировать.

- Когда вы почувствовали изменение отношения к себе?

Какого-то похолодания я не ощущал до последнего дня, хотя определенные рабочие конфликты у нас с Бастрыкиным периодически и возникали. Когда он меня назначал, то считал, вероятно, что я буду выполнять любые его команды.

- А разве не так? Как же дела Бульбова, Сторчака?

Отчасти вы правы; поначалу все так и было. Он приказывал, мы возбуждали дела или прекращали, не задавая лишних вопросов. Но через пару месяцев я начал понимать, что движемся мы куда-то не туда. Все разговоры о независимости следствия по сути остались пустой декларацией. Всю политику СКП начали определять спецслужбы, поступавшие от них оперативные материалы воспринимались Бастрыкиным как истина в последней инстанции. Кстати, многие из них передавались за стенами комитета; Бастрыкин был уверен, что все помещения на Техническом (штаб-квартира СКП. - А.Х.) прослушиваются прокуратурой…

- Итак, поначалу вы слепо выполняли команды Бастрыкина. А что потом?

Потом я стал осознавать, что становлюсь заложником чужих игр. Большинство процессуальных решений принимались мной; подписи же Александра Ивановича почти нигде не стояло. Кто будет завтра за все отвечать? Я?

Первый звонок прозвучал как раз из-за Сторчака. Бастрыкин вызвал меня, приказал возбудить дело по хищению кувейтского долга. Я изучил материалы, доложил: состава нет. “Посмотрите снова!” Несколько раз следователи выносили постановление об отказе, но Бастрыкин требовал “возбудиться” любой ценой. В конечном счете я выполнил его указание, но Генпрокуратура постановление о возбуждении тут же отменила. Совершенно, замечу, законно.

Потом трения возникли по делу о покушении на генерала МВД Аулова (ныне - начальник Главка МВД по ЦФО. - А.Х.); у нас возникли серьезные сомнения в обоснованности самого покушения. Все было очень похоже на инсценировку. К тому же в материалах имелись нелицеприятные для Аулова данные о его связях с криминальными группировками Питера. Но поскольку Аулов - близкий друг Бастрыкина, мне было приказано отправить дело для дальнейшего расследования в Санкт-Петербург, где его благополучно надлежало похоронить. Я попытался возразить…

Не могу не спросить вас и о подоплеке другого громкого дела: сотрудников наркоконтроля во главе с генералом Бульбовым?

Сразу после создания СКП, в сентябре, Бастрыкин передал мне оперативные материалы в отношении Бульбова и его коллег и приказал возбудить дело. Никакой конкретики в этих материалах не было, но отказаться я по понятным причинам не мог. Начали думать, как быть. Возбудить сразу? Было очевидно, что Генпрокуратура такое постановление тут же отменит. Нужно было как-то обойти “прокурорское око”.

Один из руководителей ГСУ предложил хитрый ход: взять любое другое дело и пристегнуть наркополицейских к нему. Бастрыкину идея понравилась. После долгих обсуждений выбор пал на расследуемое в Москве дело в отношении сотрудников ГУВД; они за взятки ставили коммерсантов на прослушку. Ни Бульбов, ни его подчиненные там, правда, не фигурировали, тем не менее дело было изъято к нам, в ГСУ. Один из фигурантов тут же дал показания, что был посредником при передаче взяток от Бульбова к милиционерам; якобы Бульбов тоже размещал в ГУВД “заказы”. Этого оказалось достаточно, чтобы задержать его и трех других сотрудников ФСКН, провести обыски, а впоследствии арестовать. Генпрокуратура помешать нам была уже бессильна. Более того, Александр Иванович строго-настрого приказал по запросам прокуратуры материалы ей не давать.

- С чем была связана такая рьяность?

Этого мне никто не объяснял; теперь, проанализировав всю ситуацию, могу только предположить. Бульбов ведь вел оперативное сопровождение дел “Трех китов” и китайской контрабанды и в своей работе зашел слишком далеко. Не случайно сразу после создания СКП от оперативного сопровождения этих дел ФСКН отстранили. Следователя Наседкина, который расследовал контрабандное дело, в СКП не взяли. Хотели отстранить и следователя Лоскутова, в производстве у которого находились “Три кита”, но в последний момент не решились, Лоскутов ведь был поставлен лично Путиным.

- Тем не менее в итоге Лоскутова от дела тоже отвели?

Да, но уже в марте. Сделано это было по личному указанию Бастрыкина. На мои вопросы, а как посмотрит на это президент, Александр Иванович очень жестко сказал, что Лоскутов вообще спивается, толку от него нет, а с президентом он все уже решил. На самом деле подоплека, конечно, заключалась в другом: Лоскутов действовал слишком независимо и потому был опасен.

- Бастрыкину?

Его, скажем так, друзьям и соратникам. И не один только Лоскутов. Когда Следственный комитет создавался, примерно 1/5 всех прежних “важняков” не были взяты на работу. Отсевом занималось наше УСБ. Я пытался добиться от начальника УСБ Максименко внятных объяснений; смена следователей, особенно по делам, почти доведенным до конца, чревата потерей качества и темпов, но он всякий раз отговаривался наличием неких “оперативных материалов”. Сами материалы мне, естественно, показаны не были…

Кстати говоря, я не исключаю, что отстранение Лоскутова и моя отставка - это звенья единой цепи. Насколько мне известно, Путин об этом ничего не знал, значит, кого-то нужно было сделать крайним. Все совпало.

- Как вы узнали о собственном отстранении?

20 марта Бастрыкин вызвал меня и объявил, что отстраняет от работы. Никаких аргументов он не приводил, сказал лишь, что поступили рапорты следователей, в которых меня обвиняют в коррупции. На все мои возражения заявил: пусть разбирается проверка.

Какие претензии предъявлялись к вам в этих рапортах?

Они достаточно уже известны, поскольку не раз фигурировали в прессе. Якобы я получил взятки за развал двух уголовных дел: в первом случае - полтора миллиона долларов, во втором - два миллиона евро. Бред полный!

- Что с этими делами сейчас?

Расследуются, как и прежде… Месяц велась проверка. Никто особо и не скрывал, что главная ее цель - подвести меня под увольнение. Проверяющие так прямо и говорили: есть приказ. И хотя ни одного факта не подтвердилось, меня все равно уволили. Демонстративно: в день моего рождения.

- Вы пробовали объясниться с Бастрыкиным?

Неоднократно. Звонил ему, пытался встретиться. Тщетно. Мне кажется, Александр Иванович просто боится посмотреть мне в глаза.

Извините, но я все-таки никак не возьму в толк. Вы были его доверенным лицом. Какие же аргументы должны были быть приведены Бастрыкину, чтобы он вот так безропотно вышвырнул своего верного помощника взашей?

Я бы тоже очень хотел это узнать. Думаю, была сработана какая-то профессиональная провокация. А учитывая появившееся уже у Бастрыкина раздражение на меня, зерна легли на благодатную почву…

Сильно сомневаюсь, чтобы кадровые прокурорские следователи могли выступить с подобными обвинениями в адрес своего начальника по собственной инициативе. Скорее всего, им настоятельно это “порекомендовали” сделать. Поскольку мое место занял сейчас первый зам. начальника УСБ Сергей Маркелов, выводы напрашиваются сами собой.

От многих сотрудников СКП я слышал, что УСБ набрало сегодня огромную силу; здесь определяют все кадровые решения, чуть ли не прослушивают даже кабинеты?

Так и есть. Регулярно досматриваются сейфы, служебные кабинеты следователей. Люди боятся говорить друг с другом в кабинетах; скажешь что-то лишнее, а завтра тебя уже вызывают на ковер. Знаю доподлинно, что все мои телефонные разговоры тоже прослушиваются. УСБ профилактирует сотрудников, с которыми я продолжаю поддерживать отношения. Короче, 1937 год - в натуральную величину.

- Не обижайтесь, но ведь и вы приложили к этому свою руку?

Все мы крепки задним умом. Сейчас-то, уже на собственном горьком опыте, я понимаю, какая мина была заложена при проведении прокурорской реформы. Да, разделение следствия и надзора за ним - необходимо. Однако под этим благим лозунгом прокуратуру лишили практически всех реальных полномочий. Прокурор сегодня не может ни возбудить уголовное дело, ни отменить процессуальное решение следователя, даже если оно откровенно незаконно.

Дело не в том, хороший Бастрыкин или плохой. Дело в системе, которая не должна зависеть от личных особенностей человека. Разрушив баланс сил, систему сдержек и противовесов, мы превратили прокурорское следствие в настоящего монстра, не подотчетного никому, кроме себя самого.

Мое глубокое убеждение: рано или поздно Следственный комитет все равно придется трансформировать во что-то иное, например в единую следственную службу. Лет мне немного, так что надеюсь еще дожить до этого дня, хотя от моих бывших коллег ждать можно чего угодно.

Обсуждение статьи

Сейчас в СК другой начальник УСБ, и теперь это Главное управление по сзаимодейстию и СБ, и начальник другой, но тоже с фамилией Максименко, Миша.

Но порядки прежние, подмял под себя все СК, главный решала, все бабло к нему)))

Комми: Ой Копаюся тут в причинах, руками их трогают.. Две лопаты ископали, 1 234,5 причины нашли, руки в мозолях - нос не вытереть, крутють их в руках- вертють - к стенке приставять - падают, на пол положут - укатываются.. И вот кто из археологов - проблемокопателей и говорит - Надо их братцы систематизировать согласно классификаци, чоп глянуть через призму империокритицизма - и все понятно- "Не Я ТАКОЙ- Жисть такая" и гуманизьмом намазать их и всепрощением с входом в их положение и пониманием прощением.. Ой Сиди мы тут копаемся в причинах и в прочем.. а прочее нам и говрит: Пока ты как ворона-санитар леса дохлую крысу дегустируеш с точки зрения страшно долекого от народа декабриста -журналиста международника - тута неподалеку стадо гражданинов и гражданок наших от бескормици и побоев исдохло а ты говориш ой как интересно, а могу лия в причинах покопаться?.. Может это не менеджмент криворукий? Может это Луна в Козерог вошла?.. Или пищевое отравление у них было острое через гематомы выражающееся.. Может не надо Грифа-Мутанта двухголового нашего на яйца садить? Может он и не Виноват ни в чем? Может это воздух такой - персонально-несвежий им вдохнулся? И еще одну лопатку для копаний у дитя в песочнице отбереш?.. Серьезный такой, с микроскопом под мышкой- Вылитый Мичурин восле дыни -скороспелки...Скрыть то что выпячивают - это к портным хорошим надо, нормальные пацаны уже и не скрывают ничего -ни причин - ни следствия..А Вы все Трупу искуственное дыхание делаете и током его бьете - о, живой- дергается...

Если президенты клятвопредатели, то, что мы хотим. Сволочизм борзеет. Живем, и будем жить по понятиям. Так что о справедливости можно забыть. У кого палка, тот и прав. Пока не начнем руководствоваться народной мудростью: «Лестницу метут сверху.» толку не будет. Например:

Закон о правительстве:

« Статья 11. Ограничения, связанные с пребыванием в составе Правительства Российской Федерации. Члены Правительства Российской Федерации не вправе:

……………………

заниматься предпринимательской деятельностью лично или через доверенных лиц, в том числе участвовать в управлении хозяйствующим субъектом независимо от его организационно-правовой формы.

заниматься другой оплачиваемой деятельностью, кроме преподавательской, научной и иной творческой деятельности;

использовать в неслужебных целях информацию, средства материально-технического, финансового и информационного обеспечения, предназначенные только для служебной деятельности;»

«Статья 16. Полномочия Правительства Российской Федерации в социальной сфере. Правительство Российской Федерации:

обеспечивает проведение единой государственной социальной политики, реализацию конституционных прав граждан в области социального обеспечения, способствует развитию социального обеспечения и благотворительности;»

Нахождение в правлении ОАО членов правительства прямо противоречит закону. Идея, превращение государственных - Газпрома, РАО ЕЭС, РЖД и т.д. в ОАО, как сообщалось в СМИ, была Медведева. Цель - создание кормушки для членов правительства, в том числе для себя. Вместо работы на социальное государство они стали работать на прибыль. Требование ст.12 Конституции подменили в уставе этих ОАО – прибылью. Таким образом, решалась задача не повышения производительности труда, а увеличение тарифов. При производстве газа, электроэнергии производительность труда по натуральным показателям, по разным источникам относительно 1990 г. снизилась на 30 и более процентов. Вот результаты работы в правлениях этих ОАО Чубайса, Медведева.

Наличие в стране более 20 млн. граждан живущих ниже черты бедности – итог работы правительства по реализации ст.12 Конституции РФ и ст.16 закона о правительстве.

Члены правительства органично влились в «демократичный» коллектив либералов. Теперь у нас проблема: Как их оттуда смыть.

Дмитрий Довгий умудрился прошагать правоохранительную лестницу вверх и вниз. Был следователем, судьей, занимал высокий пост в Министерстве юстиции, был помощником по особым поручениям заместителя генерального прокурора, одним из создателей закона о Следственном комитете, начальником Главного следственного управления СК. В январе 2008-го стал генералом, а спустя полгода – арестантом. Был осужден на девять лет за взятку, но вины своей не признал. Спустя шесть с половиной лет был освобожден по УДО.

Сегодня Довгий тихо занимается юридической практикой в Петербурге и со стороны наблюдает за арестами силовиков, губернаторов, мэров и министров. Побывав на самом верху, а потом на самом дне, он в отличие от рядового обывателя не видит в этой лихорадке ничего захватывающего.

В 2008 году вы были самым высокопоставленным из задержанных силовиков. И хотя тучи над вами сгущались несколько месяцев, вы сами говорили, что арест стал для вас неожиданностью. Судя по всему, для нынешних арестантов - в том числе и ваших бывших коллег - это тоже трагические сюрпризы. Випов такого уровня как-то по-особенному задерживают, с б ó льшим уважением, чем рядовых преступников? Или тоже могут стукнуть мордой об стол?

Главное - по какой статье человек идет и может ли он оказать сопротивление. Одно дело, когда задерживают за терроризм или убийство, здесь важно чтобы никто не пострадал, другое - за взятку, например. Тут должно быть правильно выбрано помещениес учетомвозможности скрыться или сбросить улики.

Конечно, о чиновниках, назначенных указом президента, докладывают Путину. Чтобы избежать имиджевых последствий, борьба с коррупцией должна вестись взвешенно. Иногда лучше сказать - увольняйся, потому что у нас на тебя есть материалы, - чем заводить дело. Потому что иначе лавина может снести все. Иногда желание показать гражданам, что закон одинаков для всех, не столь целесообразно, как показать, что есть незыблемость и ниша, свободная от коррупции. Да, у нас коррупция все пронзила, как ржавчина, но у нас же нет цели всех отправить в тюрьму. Тут не надо бояться компромиссов и мучиться дилеммой, почему тетю Машу посадили в СИЗО, а министра отправили под домашний арест. Кому-то может не нравиться. Но не должно быть уравниловки.

- Но почему тетя Маша, которая без связей, должна страдать больше?

Они не должна страдать больше или меньше. Каждый страдает за свое. Правосудие не должно идти на поводу у толпы, тем более у толпы, которая жаждет хлеба и зрелищ.Или вы хотите всю Москву по периметру колючей проволокой обмотать? Думаете, тогда люди скажут - да, вы нас убедили, идет борьба с коррупцией? Или действовать как Ли Куан Ю в Сингапуре, который ближайших друзей вывел на лобное место и принародно расстрелял?

Положим, с Улюкаевым вашу логику еще можно понять, но вспомните домашний арест Евгении Васильевой. Он что, улучшил имидж страны?

Я считаю, учитывая состояние наших СИЗО, что за экономические преступления лучше отправлять под домашний арест. А что вы хотите от Васильевой, ей же был вынесен приговор.

- Вы меня смеш ите.

Вовсе нет. У нас не прецедентное право, поэтому судья волен выбирать меру, которую он считает необходимой и достаточной.

Возможно, кого-то Васильева и раздражала, пела, там, стихи писала, но на меня она производила впечатление дамы позитивной, и я бы не хотел, чтобы ее мордой окунули в парашу.

Не знаю, доводилось ли вам бывать в женских колониях, но там жестче, чем у мужиков. Бедные женщины в этих страшных платочках и ватниках там страшно унижены и смотрятся жутко.

- Понятно, раз красивая - не надо ее трогать.

Она же никого не убила, и социальная справедливость была восстановлена…

Ее папаша, крупный бизнесмен, возместил ущерб, миллионы или миллиарды, уже не помню. И зачем ее держать в тюряге после этого?

Фото: Вера Челищева / «Новая газета»

- Ладно, оставим Васильеву. Вы тоже были випом. Свое задержание, наверное, помните по минутам.

18 августа провокатор (это я понял после) пригласил меня в ресторан. Я думал, что речь пойдет о моем восстановлении на работе (Александр Бастрыкин, глава СК, подписал приказ об освобождении Довгия от должности по результатам служебной проверки 21 апреля 2008 г. - Р ед. ) Но тут явился человек, представившийся, что он от Бортникова (директор ФСБ. - Ред. ) , и сказал, что мы должны куда-то поехать. Мы вышли на улицу, там он мне сказал, что является сотрудником полиции и должен отправить меня в СК для проведения следственных действий. «Давайте проедем, и, пожалуйста, без неожиданностей!» - предупредил он. Вокруг стояло еще человека четыре. Мы доехали до СК, поднялись на 4-й этаж, где мне сказали, что я задержан. Дескать, подозреваюсь в получении взятки. Никакого задержания с поличным не было да и быть не могло.

- У вас, наверное, были другие планы на вечер.

Был прекрасный вечер. Москва, Солянка, я был в рубашке с короткими рукавами, в каких-то светлых брюках. Я полагал, что разговор в ресторане будет долгим, а потом собирался готовиться к заседанию в суде о своемвосстановлении на работе. Меня арестовали в тот день специально, чтобы я не смог прийти в суд. Когда на следующий день судье сообщили, что я арестован по подозрению в получении взятки, мне моментально было отказано в восстановлении на работе.

Адвокат Улюкаева заявил, что это была провокация. Реально ли устроить такую провокацию? Это к вам не как к сидельцу вопрос, а как к экс-начальнику следственного управления.

По закону провокация - это когда человек не хочет совершать преступление, но сотрудники правоохранительных органов его к этому подталкивают: долго уговаривают получить взятку или угрожают, что если он не совершит действий, за которые его хотят «отблагодарить», у него будут крупные неприятности. Мы не знаем, зачем министр поехал в Роснефть, как ему всучили чемодан, может, в руки насильно бросили. Но он министр и не обязан бегать по звонку в госкорпорацию, а он все бросил и поехал туда, и носил там чемодан. Это очень странно. Суд обязан исследовать, имели ли место действия правоохранительных органов, при которых человек не мог поступить иначе. Угрожали ли ему. Могли ли его ввести в заблуждение. Теоретически это возможно, а практически маловероятно.

- Вот все мучаются вопросом, как умный человек мог поехать за взяткой к другу Путина?

Значит, у него были основания предполагать, что он неприкасаемый и ему все сойдет с рук.

- Часто при задержании люди впадают в истерику?

Когда я был судьей и арестовывал в зале суда, то это очень большой стресс. И не только для приговоренного, но и для судьи. Для нормального человека бросать другого в тюрьму - это неприятно. Когда меня задержали, все очень удивились, что я даже шутил. А мне казалось смешным, что я все ступеньки карьеры прошел, а теперь сяду. Я и на суде вел себя весело, и в тюряжке старался не унывать. Для меняэто была школа - я набрался опыта, которого бы на воле никогда не получил. Хотя многих тюрьма ломает страшно. Сейчас там появляются штатные психологи, но на них наваливают столько другой работы, что им не до зэков, не до того, что у человека проблемы в семье, ждет ли его кто-то или он выйдет в белый свет как в копейку.

- Вы поддерживаете отношения с теми, с кем сидели вместе?

Да, конечно. Вот недавно сокамернику перевод отправил на день рождения.

- Он уже на воле?

Он будет всегда сидеть, потому что на его банде 29 трупов. Я с ним сидел год. Меня с ним посадили, хотя не имели права сажать меня с главарем банды. У него было три пожизненных, но мне было комфортнее всего с ним сидеть, потому что он мне оказался психологически близок. Мы до сих пор переписываемся.

Я понимаю, что для кого-то это звучит дико, что бывший начальник Главного следственного управления посылает подарки такому человеку, особенно для родственников тех, кого он убил.

- Вы так говорите, будто зона пошла вам на пользу.

Я благодарен судьбе, что так получилось. Может быть, я там, в СК, уже бы давно спился, там очень большой стресс, который надо как-то снимать. Мне приходилось много встречаться с людьми, где морковный сок не принято пить. Никто не знает, что бы со мной было.

Вы считаете, что Бастрыкин вас предал? Вы же на момент ареста работали с ним вместе более десяти лет и были фактически его доверенным лицом.

Я думаю, что Бастрыкин думает ровно наоборот. Он был уверен, что я хочу занять его место, я сливаю прессе на него компромат, будто это я рассказал в интервью Хинштейну («МК» 29.05.2008. - Ред. ) про его недвижимость в Чехии. Я про его недвижимость ничего не знал, а если бы и знал, не стал бы рассказывать. Ведь это личное, к службе отношения не имеет. Еще он подозревал, что я хотел устроить побег Кумарину-Барсукову во время этапирования, что было и практически невозможно, и абсолютно бессмысленно.

Разговоры об отставках вашего бывшего шефа бродят постоянно. Когда вы это слышите, какие чувства вас обуревают?

Слухи о его отставке начались через полгода после создания СК - десять лет как.Но мне кажется, что этот человек достаточно пробыл на одном месте, что уже пора ему самому уходить в отставку. В связи с постоянной кадровой чехардой, скандалами, увольнениями, не говоря уже об уголовных делах. (Денис Никандров, первый замглавы ГСУ СК РФ по Москве, и Михаил Максименко , начальник Управления собственной безопасности Следственного комитета, в июле 2016 г. задержаны по коррупционному делу Захария Калашова , находятся в Лефортово . В 2008 году Никандров вел дело Довгия. - Ред.). Когда Бастрыкин был назначен, он привел с собой в центральный аппарат СК всего 4-5человек. Больше своих кадров у него не было и положиться он мало на кого мог.Люди набирались по странным критериям, а через полгода их увольняли, хотя для того, чтобы на таком месте проявиться, нужно как минимум года три.

Послушать вас, так в одном из самых могущественных ведомств в стране царил (или царит?) сплошной раскардаш и неразбериха, верхушка СК занимается самоедством и ищет врагов внутри себя.

Если говорить об уровне заместителей председателя и руководителей структурных подразделений, то да. Но, конечно, речь не идет о рядовых сотрудниках, которые работают на земле

- Вы говорили, что все разговоры прослушиваютс я…

Это было, когда я там работал, не думаю, что что-то изменилось. Но это меня как раз не сильно смущало.

Кабинет - это служебное помещение. Лицо, которое там сидит, должно предполагать, что оно под контролем. Поступая на такую должность, человек должен быть готов к ограничениям.

Хотя, прослушивая служебные кабинеты, надо исходить из того, что следователи и работники аппарата - здравомыслящие люди, и если они даже не подозревают, что за ними следят, вряд ли они будут заниматься в кабинетах чем-то противозаконным.

Меня куда больше удивляло, что в СК все, даже небольшие руководители, назначаются по срочным контрактам. Почему? Ведь если человек не выполняет свои обязанности, не соответствует занимаемой должности, то есть процедуры, чтобы его уволить. А когда контракт можно без объяснения причин через год не продлить, получается, что над тобой висит топорик. В судах, например, отказались от таких топориков и перестали назначать людей на три года, а стали назначать пожизненно, кроме председателей.

- После ареста вы с Бастрыкиным общались?

Последний раз я его видел в суде, когда он сказал, что меня подвели мои частые походы в московские рестораны. Тогда даже в газетах написали, что приход Бастрыкина на суд к Довгию равносилен приходу Берии на суд… к Ежову, например. Это было процессуальное нарушение, он не говорил по делу, а рассказывал про мою личность. А потом присяжные писали - нам со слов прокурора стало известно, что Довгий за вечер только вина выпивал на четыре тысячи евро. А они и представить не могли себе такую сумму.

Кстати, присяжные меня бы оправдали, если бы на них не было давления со стороны прокурора, суда и оперативников. Одну женщину, которая явно была на моей стороне, в день вердикта просто не пустили в суд. Ей облили лестницу сверху донизу белой краской, она застряла в лифте на полчаса. Когда вышла, обнаружила, что ей прокололи шины. Она вызвала такси, но их задержали на посту ДПС: якобы по подозрению, что машина в угоне. Ее голоса не хватило, чтобы вынести оправдательный приговор. А обвинитель трясла перед присяжными фотографиями из интернета каких-то замков в Альпах и уверяла их, что это мои. Я попросил показать правоустанавливающие документы, что она сделать не смогла.

- В какой стране замки?

Кажется, в Австрии. Судья, конечно, одернул обвинителя, но потом они - как я полагаю, не без ведома судьи - разложили эти фотографии в совещательной комнате. А с Бастрыкиным мы должны были встретиться в прошлом году на похоронах общего товарища, но судьба решила иначе: я понял, что опаздываю, и не поехал. А потом мне сказали, как хорошо, что ты не приехал, а то мог бы случиться скандал.

- После освобождения интервью с вами вышли только в оппозиционных СМИ. Наверное, и бывшее начальство записало вас в пятую колонну. А у вас не было желания податься в правозащитники?

Это слово ругательное, попрошу его ко мне не применять. Мне кажется, что у нас понимают правозащитника как человека, который противостоит каким-то общепринятым ценностям. Я просто защитник и помогаю в судах людям.

- У вас несколько дикое представление о правозащите. Вы бы могли наладить диалог…

А кто там есть достойный, чтобы с ним говорить? Этодеструктивная секта.

Многие бы, наверное, хотели, чтобы я выступил механизмом разрушения. Но зачем же я буду гадить детищу, которое сам создавал, как бы я ни относился к Бастрыкину.

Да, когда я освободился, много народа набежало, либералы и всякие псевдолибералы. Они считали, что могут использовать меня как жупел, что я буду идти и все на своем пути крушить, кричать, какие кругом негодяи работают, что все прогнило. Но это абсолютно анархистский подход: все разрушить, а потом ничего не создать.

Народ у нас, конечно, странный. Когда ничего не происходит, он считает, что это потворствует коррупции, а когда задерживают министра, значит пускают пыль в глаза. Но нельзя идти на поводу у толпы. Даже если у нас полстраны сидело или будет сидеть, другая все равно будет кричать: давайте больше, давайте жестче!Когда идет дискуссия о смертной казни, то большинство требует ее вернуть - и только профессионалы противятся. Завтра скажи, что распнут кого-либо на Дворцовой площади, и массы будут только за!